natalyakristina

Уроки истории
Худой, неряшливо одетый, он оглядывал нас скорбным взглядом вдовца, так и не одолевшего горечь утраты, и начинал свой рассказ. Глуховатый печальный голос его, постепенно набирал силу, обрастал несметным богатством интонаций, и пыль столетий щекотала нам ноздри. Мы превращались в римских рабов и спины наши сгибала тяжесть каменных плит, мы горели на кострах инквизиции и пересохшие уста роняли последние запоздалые проклятия. Мы были гугенотами и тамплиерами, мы шли за Яном Гусом и Жанной Д’ Арк и нечто неземное пили из чаши Грааля…
Мы учились свободе перемещения во времени, свободе, обретаемой человеком раз и навсегда, непременно в детстве, да и то, если повезет… Однажды, охваченный непонятным волнением, прекрасно ощущая недоумение ребят, я вдруг начал шалить … Во взгляде учителя , устремлявшегося ко мне, читалась мольба. Он боялся, он по-настоящему боялся, что безумные выходки мои разорвут паутину времени, искусно сотканную им, он боялся за свое детище, единственное детище, боготворимое им, — урок истории. Несколько мгновений он смотрел на меня своими глазами безутешного вдовца, вдовца, на пороге еще одной утраты… А потом, должно быть повинуясь какому-то безотчетному чувству, учитель положил мне на голову свою худую, пахнущую табаком, руку и начал осторожно и нежно гладить непослушные волосы… Так много лет прошло, так много лет, а до сей поры, вспоминая учителя истории, я закрываю глаза и ощущаю, как худая, пахнущая табаком рука его ложится на мои, теперь уже совсем седые волосы. И умиротворенный тишиной, вновь воцарившейся в классе, я подношу к губам и, плача, почтительно целую руку учителя, давно исчезнувшего в неумолимом потоке вечности. Я целую худую, пахнущую табаком, руку учителя, чей громадный и редкостный, в бедности и надсаде взлелеянный талант, даровал нам однажды и навсегда свободу перемещения во времени.
30 сентября 2011г.

____________________________________________________________________________________________

Старая дама.

Памяти Жанны М.

Старая дама не всегда была старой дамой. Когда-то её называли дамой молодой, когда-то, – обольстительной девушкой, а еще раньше, ласковые родители её никак не могли насмотреться на маленькую девочку с вечно изумленными глазами. Во все эти времена, столь дорогие любому человеческому сердцу, старая дама творила добро и нимало не огорчалась, если ответом на содеянное было нечто ему противоположное. Старая дама творила добро радостно и бескорыстно, творила добро просто ради добра. Двум маленьким, покинутым неразумной матерью девочкам, старая дама подарила прелестный электроорган. Дареный инструмент обладал поистине удивительными свойствами, – в нем жили разные голоса. Скрипку сменяла виолончель, после контрабаса вступала труба, звучали джазовые размышления и танцевальные изыски. В электрооргане жили две, столь непохожие друг на друга, эпохи, — эпоха органного кафедрального волшебства и эпоха волшебства иного свойства, – волшебства технического прогресса. В небольшом инструменте жила любовь… Любовь огромная, ни с чем несравнимая и ничем незаменимая, неведомая девочкам материнская любовь…

Когда старая дама умерла, в органе вдруг зазвучал новый  голос. Маленькие девочки слушали его, а он все повторял и повторял пока еще не понятные для них слова, – творите добро, творите добро ради добра, оно наказуемо, это правда, но лишь содеянное добро, способно вознаграждать смертных благодетелей бессмертием души… – И это был невыразимо прекрасный, истомленный последними страданиями, голос души Старой Дамы…

июль, 17, 2011 г.